Древнейшие бани - Римские термы Нерона

Римские Термы Нерона

Великолепные бани Нерона являлись местом отдыха светского общества. В банях устраивались игры Нерона.  В отличие от современных Московских саун где нет библиотек, смотрите сауны Москвы, в банях-термах, построенных Нероном в расчете на то, что туда будет приходить благородная зажиточная публика, которой, возможно, захочется отделиться..., было не только два вестибюля, но и два атриума, где можно было наблюдать за состязаниями борцов, несколько бассейнов и ванных залов. Рядом с каждой ванной находилось тяжелое, несдвигаемое мраморное кресло с подлокотниками - для удобства мытья. Люди, ценившие интеллектуальный отдых, проводили время за чтением пользуясь богатой банной библиотекой. Читать можно было лежа в ванне, но лучше - на вольном воздухе в тенистом саду. Обнаженные посетители группами и поодиночке прохаживались по аллеям, слушали музыку, участвовав ли в философских дискуссиях.
Прекрасные термы ненавистного Нерона,  сразу после его смерти их сначала переименовали в Александровы, а потом позволили им медленно разрушаться.
Несмотря на то что один раз имя верховного строителя терм было отвергнуто, каждый император старался увековечить славу своего правления постройкой терм своего имени.
Сравнительно рано взошедший на трон сын императора Веспасиана, получивший воспитание при дворе императора Клавдия Тит Флавий Веспасиан всего за два года своего правления тоже построил бани. Друг Нерона, как и он, увлекавшийся игрой на кифаре и пением, все-таки не стал злодеем и даже получил от римского народа лестный эпитет «божественный». Тит Флавий не жалел казны на возведение новых бань терм, которые превзошли Нероновы. Финансовые дела императора были не блестящими - в его правление произошло знаменитое извержение Везувия, огненная лава уничтожила Геркуланум и Помпеи, а пожар в самом Риме повредил бани Агриппы. И тем не менее Тит нашел необходимым построить пышное здание терм, похожее на храм. Много столетий спустя в нем была найдена античная скульптурная группа Лаокоона с сыновьями, которая послужила предметом страстного спора об основах классической этики.
Но величественные бани Каракаллы превзошли все предыдущие. Именно там через полторы тысячи лет нашли две великолепные скульптуры - Геркулеса и быка, известные теперь под именем «Фарнезских» (их назвали так единственно потому, что оба выдающихся произведения античного искусства перенесли во дворец аристократа эпохи Возрождения Фарнезе). Трехсветные - с тремя рядами высоких окон, с огромным фонтаном в вестибюле термы Каракаллы поражают уже одними -гигантскими размерами. В некоторых местах ширина их составляла 414 метров, а фасад, уставленный пышными коринфскими колоннами, простирался на 337 метров.
Но еще более грандиозны бани Диоклетиана. Семь лет их строили преследуемые в тогдашнем Риме 10 ООО иудеев-христиан. После окончания строительства всех их казнили. Может быть, поэтому папа Пий XIV распорядился Достроить на месте главного зала языческого заведения церковь святой Марии дельи Анджели - она была сооружена Микеланджело в 1563-1566 годах.
В термах Диоклетиана было установлено, по одним сведениям, 2400, а по другим - 3000 мраморных ванн Одновременно они собирали до 18 000 человек - в больших залах и совсем маленьких, камерных (в них помещалось по шесть ванн).
Посетители парадных залов не задумывались, откуда берется горячая вода. Холодная, как они знали, поступает по акведукам, и не удивлялись, что она такая чистая прозрачная до синевы. - техническими подробностями никто не интересовался. Гигиенистов нашего времени до сих пор восхищают меры, которые принимали в Древнем Риме: «Упор делался на профилактику, а не на излечение и для этого не жалели средств и сил, - пишет современный исследователь античной культуры Н. Позднякова. Римская система санитарии и гигиены была развита очень высоко».
Так вот, и в маленьких частных, и в огромных общественных термах воду и помещения нагревали с помощью так называемых гипокаустов. Философ Сенека, живший над баней и, как уже говорилось, страдавший от шума в ней, оставил подробное описание этого метода.
Гипокаусты - это форма центрального отопления! печь в подвале с наклонным полом. Обогрев бани начинался всегда снизу (в больших и маленьких термах следили прежде всего за тем, чтобы жители южного края не ступали по холодному каменному полу). Тепло растекалось по трубам под полом и по воздушным каналам в стенах, неравномерно распространяясь по всем помещениям - в зависимости от назначения зала: была ли эта потельня (то есть парная) или прохладный фригидарий, где разогретые! посетители постепенно отходили от жарких процедур.1 Три медных сосуда, наполненных водой, нагревались на огне, и по медным же тонким трубам теплая вода из подвала шла в залы - к кранам или бассейнам.
Римский архитектор и инженер второй половины I века до н.э. Витрувий в своем трактате «Десять книг об архитектуре» оставил, в числе прочего, и подробное наставление, как строить бани и как обогревать их. Речь в ученом труде идет о публичных термах, в ту пору разделенных на мужское и женское отделения (хотя гигантские общественные бани тогда еще не вошли в моду, принципы их сооружения и обогрева и потом оставались прежними). Там тоже было по три медных котла для согревания воды, но, очевидно, очень больших: один для горячей воды, второй - для теплой, третий - для холодной. Витрувий рекомендует устанавливать их так, чтобы «сколько горячей воды выходило из теплого котла в горячий, столько же ее натекало из холодного в теплый». Поэтому охладитель - котел с холодной водой - должен быть самым верхним, чтобы его содержимое постепенно попадало в теплый котел, а из того - в горячий. «Горячие пары печи проходят под этими котлами и нагревают горячий котел. Соседний котел они нагревают меньше, а верхний вовсе не нагревают». Ради экономии архитектор советует устанавливать ванны таким образом, чтобы одновременно от подпольной печи нагревался и пол.
Далее Витрувий подробно наставляет, как делать своды, чтобы они были надежными и не поддавались сырости, под каким наклоном к подпольной печи выкладывать черепицу: чтобы, «если бросить на пол мяч, он не мог бы остановиться внутри, но сам собой скатывался назад, к печному устью...»
Но, пожалуй, пора остановиться - не только потому, что для обыкновенного человека это не составляет практической пользы. Дело еще и в другом: античного архитектора не совсем понимали даже его коллеги уже в ХVIII веке. Шотландский исследователь и знаток римских бань Чарльз Камерон, который закончил свой путь в России в век Екатерины II, цитируя Витрувия, жаловался что и ему, специалисту, он мало понятен... Хотя, конечно! любопытно: что же за мощные это были котлы, творившие теплую воду и пар для потельни и бассейнов в бане! где одновременно находились несколько тысяч избалованных посетителей, капризно требовавших от властителей хлеба и зрелищ? Точно известно одно: жалоб на холод даже в зимней апеннинской бане никогда не было. И никаких нареканий на перебои в снабжении водой...
Так как продолжительность римского часа постоям но колебалась, извещать горожан об открытии общественных бань приходилось громким колокольным звоном. (Только при Александре Севере, самом либеральном из императоров, термы, как уже было сказано, действо! вали постоянно - и днем, и ночью.) И послушные коле! колу граждане радостно отправлялись в термы - тан ныне молодежь идет на дискотеку, а люди постарше - в театр. Ходили в бани по большей части ежедневно. Не существовало другого такого места, где так же легкой можно было встретить нужного человека или приятного! собеседника, поразмяться, пофехтовать и поиграть в мяч. (Ни одного древнего мяча, естественно, не сохранилось, но известно, что было две их разновидности - надувной и набитый.)
При Диоклетиане действовали 852 бани - без перерыва на обед и невзирая на выходной день или на праздники в честь богов. Потом их стало еще больше, и в конце империи число терм немного не доставало до тысячи. Только в общественных термах одновременно помещались более 60 ООО человек.
Боги словно бы благословляли народ на банные утехи. Их самих иногда удостаивали такого же удовольствия. Например, в день рождения Венеры ее статуи, стоявшие в храмах и на площадях, тоже умывали - осторожно, деликатно, словно живую прекрасную женщину, не поручая ли божественное ухаживание слугам. это В больших и маленьких термах, общественных и частных ритуал мытья был примерно одинаковым.
Начинались бани с упоминавшегося аподитерия -помещения для раздевания, с нишами и специальными сумками для одежды. Рядом находился унктуарий - комната для хранения масел. Каждый считал необходимым умастить тело, прежде чем начать разминаться. От масел из унктуария не требовалось, чтобы они отдавали благовониями, - от них ожидали практической пользы: чтобы размякли мышцы, чтобы не тянуло кожу. Душистыми маслами натирались позже - перед самым возвращением в аподитерий, перед тем как выйти опять на улицу, - чтобы всякий встречный по запаху узнавал: человек побывал в термах.
Обычай умащения благовониями шел, конечно, прямо от греков. Так у Гомера:
...Телемак Поликастою, дочерью младшей
Нестора, был отведен для омытья в баню - когда ж
Дева его и омыла, и чистым натерла елеем,
Легкий надевши хитон и богатой облекшись хламидой,
Вышел из бани он, богу лицом лучезарным подобный.
 

После унктуария человек входил в просторный и очень светлый сферистий. Там раздетые, хорошо умащенные посетители занимались гимнастическими упражнениями. В самых крупных банях это помещение делалось с закругленными стенами - они были сферическими. Видимо, для того, чтобы уберечь людей от травм. По названию геометрической формы это помещение и получило свое имя.
В сферистий больше всего в ходу был мяч. По нему били и били им. Герой комедии Плавта «Канат» говорит, Урожая:
...Из тебя я мяч бойцовый сделаю И, подвесив, кулаками клятвонарушителя Изобью...

В лучших банях сферистий смотрел на послеполуденную, солнечную сторону, чтобы в нем всегда было достаточно тепло. В зимние дни помещение обогревалось невидимой печью.
Далее шла калида; это сокращенное название, которое по латыни звучало как calida lavatio - горячая баня. Считалось, что после физических упражнений надо не охлаждаться, а, наоборот, немножко попотеть, чтоб очистить тело. Но основательно потели уже в следующем зале - в лаконике. Дух захватывало в помещении с сухим жаром; не все выдерживали его, даже молодые. Однако; каждый непременно туда заходил - хотя бы на мгновение чтобы вскоре опять ощутить всю радость жизни, оказавшись там, где воздух прохладен и можно вольно дышать
Потом садились в ванну. Отдыхали, мылись свиным жиром, скребли кожу стригалем. Поэт Марциал упоминав те железный стригаль:

Это прислал нам Пергам - кривым
скребись ты железом.
Реже тогда отдавать
В стирку ты будешь белье.

В ванне можно было не только лежать: утопленное в воде, стояло мраморное кресло, его удобное сиденье делали - навстречу телу - закругленным.
От помещения к помещению температура воздуха в римских термах повышалась постепенно и так же осторожно понемногу понижалась, чтобы человек не чувство»! вал резкой разницы. Уже разогретый, он попадал в тепидарий - вытянутое теплое помещение. Считалось, что, выбравшись из жаркого помещения, следует пройтись: Чтобы пощадить потрудившееся сердце, надо немного походить, постепенно охлаждаясь.
В холодную баню - фригидарий - человеку попадал, освоившись с прохладой, уже бодрый, ощущая все радости духа и тела.
Вот как описывал Лукиан бани Гиппия. Туда ведет «высокий вестибюль с широкими ступенями, скорее пологими, чем крутыми, - для удобства входящих. Посетителей принимает огромный зал, достаточный для ожидания слуг и провожатых. Слева расположен ряд роскошных отдельных покоев, и они, конечно, очень уместны в банях, такие укромные уголки, веселые и залитые светом». К общему залу примыкает имеющий отдельный вход зал -поменьше, но еще более благоустроенный. Это отделение предназначено (редкость в Риме даже эпохи империи) для элитарной публики. По обеим его сторонам тянутся комнаты для тех, кто любит тишину и не склонен общаться с простой публикой. Здесь можно и поплавать в безлюдных водоемах (их три), отделанных лаконским мрамором. Зал украшен скульптурами Гигиеи - богини здоровья, и Эскулапа, бога врачевания, который может воскресить даже мертвых.

Во всех римских термах более всего ценились, естественно, те залы, где водные удовольствия дарили человеку бодрость и здоровье. Тогдашние врачи знали различные способы, как пополнить запас жизненных сил. Самые авторитетные лекари не рекомендовали пожилым и больным людям долго находиться в жарких лакониках. Но писатель и агроном Колумелла считал, что болезни можно выпарить сухим жаром. И автор энциклопедического трактата о медицине Авл Корнелий Цельс видел великую пользу в потении. «Когда человек приходит в баню, - рекомендовал римский доктор, - он должен сначала, одетый, слегка посидеть в терпидарии, погружаться в во сразу не следует, а с головы до ног облить себя тепла той водой, наконец холодной, вытереть голову, дека вытереться и умастить тело». И только после этого, умащенным, лечь в ванну - попотеть.
Виднейший врач античности Гален советовал заболевшему все равно побывать в бане. Даже если он не силах ходить - пусть его принесут в носилках! И проа дуют с ним не спеша через все помещения. Потом надобно положить его в ванну - но не надолго. После купания больного следует растереть губкой и полотенцем и отнести, укрыв его, на носилках домой...
При всей схожести римских бань они все-таки различались - главным образом, по размеру. Отдельный аподитерий был не во всякой частной бане. Чтобы сэкономить место, он иногда служил фригидарием - холодной бане в которой заканчивались водные процедуры. Греческие гимнасии обходились даже и без специальной раздевалки: свою легкую одежонку спортивные афиняне и спартанцы складывали просто в холодном отделении. У грек вообще не было грандиозных спортивных сооружений под крышей.
В знаменитой римской семье Плиниев, представители которой, ученые и писатели, оставили потомству много достоверных фактов о частной жизни граждан, был судя по всему, прекрасные частные термы, но тоже без специального аподитерия. А вообще говоря, нужен ли в частной вилле, где все свои? Он необходим там, где просто могут украсть оставленную без присмотра оде как случилось с одним из героев «Сатирикона» Петрон получив все банные удовольствия, тот, совершенно нагой, не знал, как добраться до дому (читатели, наверно помнят, что это стало поводом для знакомства хотя и банного, но весьма сомнительного свойства...).
В многолюдных публичных общественных термах профессия банного сторожа, капсария, была не последней . Он, , не отходя ни на мгновение, сидел или стоял у ниши с чужой одежной сумкой. Богатые римляне, как мы помним, приходили в баню с многочисленной челядью. А небогатый человек нанимал капсария на месте и мог быть уверен, что тот исполнит службу как следует: сторожа и оберегали свою и цеховую честь. По-видимому, профессия эта была не только мужской. Об этом свидетельствует Овидий:
Если снаружи хранит туники женщина-сторож. То безопасно таят бани проникших мужчин.
Римские бани дарили удовольствия и физические, и душевные одновременно. Освеженный, сбросивший утомление здоровый человек, позабыв обо всех неприятностях, отправлялся прогуляться по платановой аллее, где мог встретиться с приятным человеком, поговорить о том, о чем дома не с кем побеседовать. Нигде в другом месте знакомства не завязываются так естественно, так легко и свободно, как в бане.
В термах Каракаллы, строительство которых закончил Александр Север, даровавший баням невиданные вольности, за которые их особенно полюбили жизнерадостные мужчины и женщины, имели со всех четырех сторон главного здания аллеи с фонтанами и скамейками. И специальные, открытые солнцу и легкому ветерку площадки для прогулок - гипетры. Но на профессиональные темы лучше всего было разговаривать, конечно, в экседрах - прекрасных залах, приспособленных для собраний знатоков и любителей. Во время бесед там возлежали, обедали, пили вино. В экседрах - их в термах Каракалы было три - собирались риторы, философы, ученые. А любознательные шли в академии - там выступали теля, которые наставляли всех, стремившихся к знаниям.

Серьезные люди, любители чтения, не теряли «время и
в банях - они шли в библиотеку, в которой можно было читая, сидеть или возлежать».
В палестрах, где было особенно много народу, главным образом молодого и полного сил, под присмотром наставников занимались гимнастическими упражнениями. Устав, наставники могли передохнуть в своем кругу подкрепиться едой и питьем: для них были сделаны отдельные портики. Люди постарше или не столь гибкие и ловкие наблюдали за играми и гимнастическими упражнениями с трибун.
О чем говорилось в гулких банных помещениях и среди тишины тенистых аллей, среди шума спортивных соревнований и в тихих ученических академиях, в экседpax, отличавшихся благонравной учтивостью? Обо всем… Обо всем том, о чем обычно говорят отдыхающие люди
в хорошем настроении. О лукавых женщинах и неверных мужчинах, о преуспевающих плохих людях и о несчастиях хороших, о конфузах великих людей и необыкновенных успехах обыкновенных, о прошлом и сегодняшнем.
С одобрением высказывались о консуле Сулле: он был суров, но справедлив и советовал оптиматам остерегаться юнца, плохо подпоясанного, - примета человека, от которого в будущем можно ожидать не только добры» поступков. С улыбкой говорили об императоре Цезаре! все-таки не мог заставить противников рассказывать о его кандальных отношениях в юности с царем Вифинии -намекали, что «царь растлил его чистоту». И об императоре Августе: однажды, увидев в театре рядового солдата! севшего во всаднические ряды, он тут же велел прислужнику вывести его вон, а потом будто бы приказал казните несчастного. Кто-то возразил рассказчику: дескать, мало ли что недруги говорят... Но что правда, то правда: Август почему-то назвать своим именем не сентябрь, когда он родился, а секстилий - месяц своего первого консульства и побед. И день своего рождения он приказывал праздновать два дня. А в термы ходил не иначе, как через час после захода солнца.
Ведя речь о политических новостях, не щадили, по обыкновению, нынешнюю власть и ставили ей в пример даже свирепых императоров: Тиберий был противником повышения налогов и любил говорить, что хороший пастух стрижет овец, а не сдирает с них шкуру.
Тема налогов имела неожиданное продолжение: при следующем императоре, вспомнил другой собеседник, в поисках денег назначили налог даже на лупанар, то есть на дом, в котором проститутки продают себя каждому беспокойному мужчине. Высшая власть - вот истинная комедия! - назначала цену одного сближения. Разве можно оценивать всех продажных женщин по одной цене -молодую и старую, красивую и безобразную, которой соблазнится разве только безденежный юнец?
Третий собеседник вернулся к Тиберию - нашел за что еще его похвалить: тот совершенно правильно запретил приветственные поцелуи и освободил одного всадника, который дал когда-то клятву никогда не разводиться с женой, а потом застал ее в прелюбодеянии с зятем. Другие не выносили похвал тирану и вспоминали, что, когда Тиберий удалился из ненавистного ему Рима, он завел на Капри особые постельные комнаты, ставшие гнездом потаенного разврата, и украсил их непристойными картинами и статуями.
Тут вспомнили Калигулу. Он запретил воздвигать статуи живым людям. И это правильно, потому что иной живой герой еще сумеет сотворить такое, что мрамор придется разбивать. Тут, однако, не обошлось без насмешки над императором: к своей любимой лошади он относился лучше, чем к уважаемым гражданам, - своему коню по имени Быстроногий выстроил мраморную конюшню.
Но все-таки жестокого бесноватого Калигулу, который правил всего три года, больше, конечно, осуждал. Рассказывали, что он всегда присутствовал при истязаниях и казнях, что лишил однажды консулов должности всего лишь потому, что они забыли о дне рождения императора. Лучшего поэта Рима Вергилия Калигула поносил подумать только, за отсутствие таланта и недостаток учености! А со своими родными сестрами жил в преступной связи, и на всех званых обедах они возлежали ниже не а законная жена - выше. Еще он был завистливым: встречая на улицах людей красивых да кудрявых, приказы брить им затылок, чтобы обезобразить.
Продолжая рассказ об отношении императора к родным сестрам, кто-то дополнил: бабка Антония застала его с сестрой Друзиллой, он и ту лишил невинности. К нелюбимым сестрам он относился иначе и отдавал на поте своим друзьям.
Про императора Клавдия рассказывали и дурное, похвальное. Не раз он неожиданно проявлял истинную мудрость. Одна женщина почтенных лет отказывалась молодого человека, про которого все говорили, что о сын ее. Как проверить? Император сказал: если этот юноша не сын ее, то пусть она выйдет за него замуж. Так крылся обман.
Клавдий сделал поправки к некоторым законам, Он ввел правило: если одна сторона не явилась в суд – решать дело против нее: значит, чувствует, что виновата. И еще угодил многим старикам: отменил статью закона Папия Поппея, запрещавшего жениться мужчинам старше шестидесяти. Дескать, они уже неспособны к произволе потомства.
Безумный император Нерон, хотя и распорядился о поблажке баням - приказал отпускать термам масло для освещения бесплатно, - давал много поводов беседовать эти же темы: жил со свободными мальчиками и чужими замужними женщинами; одного мальчика сделал евнухом и хотел жениться на нем, да не успел. Люди покатывались со смеху от шутки, прокатившейся по всему Риму: .”Счастливы были бы люди, будь такая жена у Неронова
отца».
В банях мужчины почему-то очень часто весело говорят на фривольные темы и много смеются, но продолжать, развивать тему, будучи обнаженными, боятся - переходят на какой-нибудь нейтральный объект...
Присутствовали ли в термах при этом женщины? Как уже говорилось, в разные периоды существования древнеримской республики и потом империи существовали разные обычаи и правила.
В республиканские времена ценилось целомудрие. Цицерон с одобрением вспоминал о глубокой древности, когда в Риме родителям не разрешалось мыться даже с детьми, а тестю с зятем. Авл Гелий подтверждает: «Скромность не позволяла обоим полам мыться вместе, хотя соображения удобства и подсказывали соединить одно отделение с другим». По его мнению, мужчины и женщины должны мыться одной водой, но в смежных комнатах.
Во времена расцвета империи «скромность» иногда позволяла и пользоваться одной водой, и мыться вместе. Вину за вольность нравов возлагали, как всегда, на женщин. Марциал в одной из своих эпиграмм мельком сообщает, что в его эпоху мужчины и женщины в банях могли проводить время вместе, но женщины туда ходили не всякие:
Когда потушит лампы и ведет банщик Тебя купаться к кладбищенским шлюхам...
Другой древнеримский автор, Цецилий Киприя говорит об этом совершенно определенно, правда, в прозе: «А что можно сказать о тех девицах, которые ходят общие бани? О тех, которые свои тела, посвященные стыду и целомудрию, отдают полным похоти взглядам, которые видят обнаженных мужчин и показываются обнаженными мужчинам, - не являются ли они сами приманкой для порока?»
При императоре Домициане во второй половим I века совместные бани «были не в обычае», хотя, по-видимому, и не запрещались. Но вскоре совместное мытье «вошло во всеобщее употребление» - как, наверное, помнит читатель, еще до наступления эпохи Адриана, скорбевшего по своему утонувшему в Ниле красивому другу.
Запрещал «грешное совместное мытье» правивший полвека спустя философ на императоре ком троне - Марк Аврелий. А Гелиогабал (человек весьма сомнительно™ происхождения - мать и бабка объявили, что он незаконный сын Каракаллы), правивший империей четыре года (218-222), вполне допускал. Самых свободных взглядом как уже говорилось, держался Александр Север: по свидетельству Спартиана, автора жизнеописания императоре Адриана, он разрешил мыться мужчинам в одних залах и одновременно с женщинами и приказал вообще не закрывать бани, а «раньше термы открывались не раньше рассвета и запирались до заката». Почему же Александр Север даровал такие вольности - разрешил находиться в банях даже в ночное время и приказал снабжать их маслом для осветительных ламп по потребности? Да очень! просто и понятно: «для удобства публики».
При построившем последние роскошные общественные бани Константине Великом все неожиданно переменилось. Именно из-за банных «вольностей». Языческий император, убивший своего сына Криспа и жену Фаусту, внезапно стал человеколюбивым христианином. (Впрочем жену свою он убил после того, как сменил религию, через год после признавшего его христианского Никейского собора.) Он даже изменил свою внешность: сбрил бороду которую носили начиная с Адриана все подражавшее грекам-язычникам римские императоры - потому что тогда Христа изображали на иконах еще без бороды. Епископ Кесарии Евсевий убедил императора, в том, что он призван самим Богом явить миру идеал правителя, провести реформы в империи и даже сменить столицу.
«Гнездо разврата» - величественные термы-дворцы повсюду были закрыты. Но и заброшенные, они еще много веков оказывали влияние на повседневную жизнь окраин бывшей империи. Построенные по принципу римской бани, скромные непарадные термы еще долго сохранялись в провинциях, на территории нынешних Англии, Германии, Франции, Армении, Грузии, и повлияли на устройство восточных бань, а потом - в небольшой степени - и русских. В небольшой потому, что на Руси исстари были собственные бани, исправно исполнявшие свою санитарную роль.
Термы жестоко отомстили своим врагам: после того как «гнездо разврата» было беспощадно, с проклятиями разорено, юг Европы лишился своего санитарного кордона и защитника от болезней: начались эпидемии и пандемии, которые выкашивали целые города, целые области.

В одном из писем Сенека, философ и поэт, вдобавок человек чрезвычайно богатый, воспитатель будущего императора Нерона, вздыхал по ушедшей скромности бытия. Говоря о банной роскоши, он с грустью описывал простенькие личные термы Публия Корнелия Сципиона - великого римского полководца, воспетого поэтами, победителя карфагенского полководца Ганнибала. Спаситель Рима умер за два века до рождения Сенеки, но философ, очевидно, побывал в его термах, «маленьких, темных и тесных - по стародавнему обычаю». Сенека не видел в этом укора для вознесенного на вершину славы героя первейшей величины. Здесь омывал свое утомленное земледельческими трудами тело человек, который внушал ужас Карфагену и которому Рим обязан тем, что был взят неприятелем только один раз. А теперь кто решился бы здесь вымыться? «Всякий считает себя бедным и неряшливым, если стены не сияют большими и драгоценными плитами, если александрийский мрамор не украшен инкрустациями из мрамора нумидийского, если нет пестрой штукатурной каймы, старательно выполненной наподобие живописи, если своды не выложены стеклом, если фаосский камень... не украшает наших бассейнов, в которые мы погружаем свои тела, изнуренные долгим потением, и если вода не льется из серебряных кранов».

Можно подумать, что Сенека говорит о роскошнейших термах, которые только что на его глазах построил Нерон и о которых поэт Марциал вопрошал: «Что Нерона хуже? / А Нероновых терм, скажи, что лучше?»